Неточные совпадения
Корею, в политическом отношении, можно было бы назвать самостоятельным
государством; она управляется своим государем, имеет свои постановления, свой язык; но государи ее, достоинством равные степени
королей, утверждаются на престоле китайским богдыханом. Этим утверждением только и выражается зависимость Кореи от Китая, да разве еще тем, что из Кореи ездят до двухсот человек ежегодно в Китай поздравить богдыхана с Новым годом. Это похоже на зависимость отделенного сына, живущего своим домом, от дома отца.
Они назвали залив, где мы стояли, по имени, также и все его берега, мысы, острова, деревни, сказали даже, что здесь родина их нынешнего
короля; еще объявили, что южнее от них, на день езды, есть место, мимо которого мы уже прошли, большое и торговое, куда свозятся товары в
государстве.
— Сначала вы мне скажете о причинах, побудивших
короля французского взять крест, — сказал он, поднимая брови и указывая пальцем на чернильницу, — потом объясните мне общие характеристические черты этого похода, — прибавил он, делая всей кистью движение такое, как будто хотел поймать что-нибудь, — и, наконец, влияние этого похода на европейские
государства вообще, — сказал он, ударяя тетрадями по левой стороне стола, — и на французское королевство в особенности, — заключил он, ударяя по правой стороне стола и склоняя голову направо.
Был направлен в Москву, к царю Иоанну IV, папою Григорием XIII для примирения Иоанна с польским
королем Стефаном Баторием и образования лиги христианских
государств против Турции.
Ты хвалился замутить
государство, призвать крымского хана и литовского
короля Жигимонта и многие другие беды и тесноты на Руси учинить.
Теперь уже не воюют из-за того, что один
король не исполнил учтивости относительно любовницы другого, как это было при Людовике XIV; но, преувеличивая почтенные и естественные чувства национального достоинства и патриотизма и возбуждая общественное мнение одного народа против другого, доходят, наконец, до того, что становится достаточным того, чтобы было сказано, — хотя бы известие и было неверно, — что посланник вашего
государства не был принят главой другого
государства, для того чтобы разразилась самая ужасная и гибельная война из всех тех, которые когда-либо были.
— Все, конечно, так! — прервал Истома, — не что иное, как безжизненный труп, добыча хищных вранов и плотоядных зверей!.. Правда, королевич Владислав молоденек, и не ему бы править таким обширным
государством, каково царство Русское; но зато наставник-то у него хорош: премудрый
король Сигизмунд, верно, не оставит его своими советами. Конечно, лучше бы было, если б мы все вразумились, что честнее повиноваться опытному мужу, как бы он ни назывался: царем ли русским или польским
королем, чем незрелому юноше…
Мало того: как знают все прошедшее! какие есть в свете
государства, какой
король где царствовал, как звали его, жену и детей; а сами и ногой в том
государстве не бывали, да знают.
Государство не может быть без
короля.
«Понеже господин майор князь Тростенский в европейских христианских
государствах науке воинских дел довольно обучался и у высоких потентатов при наших резидентах не малое время находился, ныне же во время преславной, богом дарованной нам над свей-ским
королем виктории великую храбрость пред нашими очами показал, того ради изволь выдать за него в замужество свою внуку, и тем делом прошу поспешить. А дело то и вас всех поручаю в милость всевышнего».
В описываемую нами эпоху разложение Польши было полное:
король с одним призраком власти; могущественные магнаты, ставившие свою волю выше и
короля, и закона; фанатическое духовенство с огромным влиянием и с самым узким взглядом на
государство и на религию в
государстве. Народа не существовало, он был исключительно рабочей силой, не имел никаких прав, находился под вечным гнетом; сословие горожан, ничтожное и презренное, равнялось нулю.
Обратились к принцу Оскару шведскому, сделано было предложение румынскому
королю, в случае избрания которого соединение Болгарии с Румынией явилось бы ядром будущей федерации балканских
государств.
«Во что бы то ни стало я по всему моему
государству устрою школы и дам возможность всем и каждому учиться, сколько кто захочет», — произнес мысленно
король.
Оба они успели заинтересовать Павла Петровича в личности графа Казимира, отпрыска будто бы знаменитой польской фамилии, всегда бывшей в польском
государстве на стороне
короля.
Объяснялось это тем, что будто бы у светлейшего было желание получить польскую корону, а по польским законам
королем мог быть гражданин и подданный этого
государства.
— Уважаю, боюсь даже Карла, героя, победителя, с его голубыми глазами, блистающими умом военным, которого у него никто не отнимает; но люблю Алексеевича, зандамского плотника, солдата в своей потешной роте, путешественника, собирающего отвсюду познания, чтобы обогатить ими свое
государство; люблю его, несмотря, что он неприятель моего
короля…
Но мало-помалу желание устранить в Петербурге немецкое влияние и заменить его французским взяло верх над всеми прочими соображениями, тем более что в XVIII веке
государства не придерживались еще современного принципа невмешательства в чужие дела. Французское правительство поэтому пришло само к тому убеждению, что это дело вполне заслуживает внимания
короля и что не следует огорчать принцессу Елизавету отказом.
Австрийский посланник граф Кобенцель, представитель королевской Франции граф Эстергази и посланник
короля неополитанского герцог де Серра-Каприоли постоянно были готовы к услугам скромного аббата, который, кроме того, успел завести обширные сношения и вне Петербурга, почти во всех
государствах Европы.
Как ни странны исторические описания того, как какой-нибудь
король или император, поссорившись с другим императором или
королем, собрал войско, сразился с войском врага, одержал победу, убил три, пять, десять тысяч человек, и, вследствие того, покорил
государство и целый народ в несколько миллионов; как ни непонятно, почему поражение одной армии, одною сотой всех сил народа, заставило покориться народ, — все факты истории (насколько она нам известна), подтверждают справедливость того, что бòльшие или меньшие успехи войска одного народа, против войска другого народа, суть причины или, по крайней мере, существенные признаки увеличения или уменьшения силы народов.
А
король и совсем скис. Приемы прекратил, не глазами же друг дружку облизывать. Всех иноземных заезжих гостей отвадил, границу закрыл, — срамота ведь, братцы: гость разговорчивый из другого правильного
государства приедет, — ужели кобылу к нему для беседы рядом за королевский стол сажать? Мораль по всем странам пойдет…
В прикарпатском царстве, в лесном
государстве, — хочь с Ивана Великого в подзорную трубу смотри, от нас не увидишь, — соскучился какой-то молодой
король. Кликнул свиту, на крутозадого аргамака сел, полетел в лес на охоту. Отмахали верст с пяток… Время жаркое, — орешник на полянке, на что куст крепкий, и тот от зноя сомлел, ветви приклонил, лист будто каменный, никакого шевеления.